И вот, спустя ровно год с момента нашего знакомства с Учителем и Анной, я сижу в уютной кухне на набережной Москвы-реки дома у Анны. В голове крутятся обыденные для всех вопросы – «В каком направлении в сфере деятельности мне направляться?», дабы не разбрасываться драгоценным временем и влиться в уже привычное для меня русло. Были еще вопросы про отношения с мужчинами, не всё так гладко складывается в браке, который был уже третий по счету. Да и еще хотелось зацепить взаимоотношения с родителями, отец скоропостижно скончался тоже ровно год назад. Эдакий запрос «гадалке», которая сейчас вынет колоду тарро и расскажет чётко по полочкам всё что я запрошу.
Анна смотрела на меня внимательным взором и молчаливо выслушав, сказала, что все что я сейчас могу захотеть узнать, может и не произойти. Так сказать, есть высшее Я, оно само знает что на данный момент моей жизни актуально и куда соваться вовсе нет смысла. Всё это идет из ума. Но матушка Вселенная сама знает чему и когда суждено случиться.
Мы вкратце обсудили процесс и медитации и пошли погружаться. Перед медитацией ум стал сопротивляться словно его пеленали в смирительную рубашку. Из страхов полезло увидеть себя в теле животного или не увидеть вовсе ничего. Это тоже нормальные процессы. Так как мы в обыденной жизни привыкли совершать знакомые для нас действия, а тут вторжение в твое подсознание воспринимается как угроза.
Лежа в комнате, я закрываю глаза и иду за голосом Анны. Я представила себя величиной в 20-ти этажное здание, внутри которого есть лифт. Мы находились на самом верхнем этаже, заходим в лифт, дверцы закрываются, и я описываю увиденное. Сначала я увидела современный лифт, со стеклянной закругленной стеной. Возле двери был современный электронный циферблат с металлическими кнопками, отсчет пошел. По ходу погружения циферблат стал перемещаться с боковой стенки на верх над дверьми лифта. Я уже видела совсем другие цифры, на 18 этаже этот циферблат как и сам лифт стал трансформироваться в другой вид. Я уже находилась в другом лифте с циферблатом под «старину», там где видно все цифры, число перемещалось в окошечко по мере погружения этажей. Помню как я вцепилась взглядом в это маленькое окошечко, цифры уменьшались 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1…
«Мы приехали, выходи…» Я оказалась в знакомом мне помещении. Это был огромный зал, в центе стоит знакомый мне рояль и кресло в стиле ампир с высокой спинкой. Пол был из мрамора в черно белой цветовой гамме «шахматы». На потолке красовались большие люстры. Огромные окна почти до пола, разделенные на мелкие секции, кажется мы на втором или третьем этаже огромного замка. Анна попросила осмотреться, не вижу ли я каких-нибудь дверей. Я помню эту комнату из своих воспоминаний в медитациях. Я уже довольно давно практикую медитации, эта комната являлась мне во время погружения в свой центр души. Только в кресле обычно сидела маленькая я года мне было года 3. В своем белоснежном платье снежинки и с огромными бантами на голове. Сейчас ребенка не было. Я в своем образе. Наблюдаю левую стену зала, там было 2 двери, одна, что у окна большая с двумя створками и закрыта. Другая, в противоположном углу поменьше – открыта и даже можно увидеть на полу отражение света, комната совершенно пустая, но я не вижу откуда падает свет, нужно было сделать шаг. За моей спиной была противоположная стена напротив окон залы. Я насчитала еще 5 дверей. Все они были закрыты и разные по размеру. Та, что находилась возле лифта была вовсе маленькой и узкой.
Анна задала вопрос – «Куда пойдем?» Без сомнений я отправилась в комнату с открытой дверью. Не потому что эта дверь была открыта, детское любопытство разбирало меня, я шагнула…
Знакомство.
Я стою босиком в своем саду, первая картинка, которую я вижу – босые мужские ноги, на земле усыпанной желтой листвой. Анна попросила обратить меня на руки. Руки были мужские, не рабочие – очень моложавые и утонченные пальцы. Было четкое ощущение, что я так отдыхаю от каких-то запутанных дел, которые не дают мне расслабиться и даже голова гудит от напряжения. В шее и затылке ощущался жар и напряжение, хотелось остудить голову, расслабить шею.
Далее Анна попросила обратить внимание на одежду. Человек был одет в вельветовый сиреневый костюм, странного кроя. Сорочка с кружевным воротом и оборками вдоль пуговиц, укороченные штаны. Было понятно, по одежде, что это примерно 18-й век. Потом я как бы отдалилась от этого мужчины, чтобы посмотреть на него со стороны и увидеть его внешность. Это был уже не молодой человек, со светлыми волосами до плеч, светлые серые и открытые глаза и длинный нос, немного сутулый, невысокий. Анна попросила охарактеризовать его по внешнему виду или ощущения. Оценка сложилась не совсем благоприятная с виду. Казалось, что этот человек не всегда располагал к себе, старался отдалиться от людей и был чаще в раздраженном состоянии. Но эта была иллюзия, которую он специально создавал дабы оградиться от своих постоянных мыслительных процессов. В душе он был достаточно ранимым и тонким человеком с добрым и доверчивым сердцем.
Я стою в саду недалеко от своего кабинета, в котором провожу большую часть своего времени. В голове конфликт, как написать статью, оставаясь верным своим убеждениям, но и в тоже время соблюсти цензуру. Казалось его это очень сильно мучает. Но это не единственная мысль, которая так тяготит уже долгие годы.
Анна попросила описать ощущения в теле. Тут я почувствовала ком в горле, чувство недосказанности и горечь какой-то утраты. Мы погрузились в ключевой момент, который мог бы спровоцировать такие негативные ощущения. Картинка меняется – я сижу в том самом кабинете за письменным столом, в руках табачная трубка. Провожаю взглядом утонченную спину и затылок женщины в дверях. Она была одета в темное платье, на голове высокая прическа из светлых волос, можно было разглядеть шею, на которой были длинные жемчужные бусы. Стремительно покидая кабинет, она хлопает дверьми. В воздухе висит упрек, но я остался верен себе и своим чувствам. Всё же это не был не он - ключевой момент.
Распутываем сюжет дальше и погружаемся в дом. Я выхожу из кабинета и попадаю в большую залу с огромным столом на 20 персон, в центре комнаты. Там так же был камин. Все в темно-зеленых тонах и уже давно здесь не собирались люди. Свечи на камине уже давно не горели. Кажется их не зажигали очень долгое время. У меня было четкое ощущение, что я нахожусь один в огромном замке, мне даже не хотелось выходить из своего кабинета, всё мне напоминало о былых встречах, веселье. Но сейчас всего этого нет. И тут я на стене заметил огромный портрет женщины с белокурыми волосами и чистым светлыми глазами. Это была она. Моя жена. И тут я Анне говорю, что её уже давно нет в живых. Голос Анны произнес фразу: «Выходит ты вдовец» … Чувство внутреннего неприятия поднялось от самых ступней в голову, усилив тяжесть кома в горле от этой фразы и вылились слезами. Это было очевидно. Вот почему мне так не хочется выходить из своего кабинета, все в этом замке напоминало о ней. Я пошла по коридору с застекленными стенами в другую часть замка, по краям стояли огромные напольные вазы, рыцарские доспехи. Хозяин замка был очень обеспеченным человеком. Наша спальня находилась на втором этаже, туда мне тоже не хочется идти, я там уже давно не спал. Кажется, я не спал уже давно с того момента, как потерял супругу. В доме чувствовалось присутствие прислуги. Которая очень добро относилась к хозяину. С чувством заботы, жалости.
Анна смотрела на меня внимательным взором и молчаливо выслушав, сказала, что все что я сейчас могу захотеть узнать, может и не произойти. Так сказать, есть высшее Я, оно само знает что на данный момент моей жизни актуально и куда соваться вовсе нет смысла. Всё это идет из ума. Но матушка Вселенная сама знает чему и когда суждено случиться.
Мы вкратце обсудили процесс и медитации и пошли погружаться. Перед медитацией ум стал сопротивляться словно его пеленали в смирительную рубашку. Из страхов полезло увидеть себя в теле животного или не увидеть вовсе ничего. Это тоже нормальные процессы. Так как мы в обыденной жизни привыкли совершать знакомые для нас действия, а тут вторжение в твое подсознание воспринимается как угроза.
Лежа в комнате, я закрываю глаза и иду за голосом Анны. Я представила себя величиной в 20-ти этажное здание, внутри которого есть лифт. Мы находились на самом верхнем этаже, заходим в лифт, дверцы закрываются, и я описываю увиденное. Сначала я увидела современный лифт, со стеклянной закругленной стеной. Возле двери был современный электронный циферблат с металлическими кнопками, отсчет пошел. По ходу погружения циферблат стал перемещаться с боковой стенки на верх над дверьми лифта. Я уже видела совсем другие цифры, на 18 этаже этот циферблат как и сам лифт стал трансформироваться в другой вид. Я уже находилась в другом лифте с циферблатом под «старину», там где видно все цифры, число перемещалось в окошечко по мере погружения этажей. Помню как я вцепилась взглядом в это маленькое окошечко, цифры уменьшались 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1…
«Мы приехали, выходи…» Я оказалась в знакомом мне помещении. Это был огромный зал, в центе стоит знакомый мне рояль и кресло в стиле ампир с высокой спинкой. Пол был из мрамора в черно белой цветовой гамме «шахматы». На потолке красовались большие люстры. Огромные окна почти до пола, разделенные на мелкие секции, кажется мы на втором или третьем этаже огромного замка. Анна попросила осмотреться, не вижу ли я каких-нибудь дверей. Я помню эту комнату из своих воспоминаний в медитациях. Я уже довольно давно практикую медитации, эта комната являлась мне во время погружения в свой центр души. Только в кресле обычно сидела маленькая я года мне было года 3. В своем белоснежном платье снежинки и с огромными бантами на голове. Сейчас ребенка не было. Я в своем образе. Наблюдаю левую стену зала, там было 2 двери, одна, что у окна большая с двумя створками и закрыта. Другая, в противоположном углу поменьше – открыта и даже можно увидеть на полу отражение света, комната совершенно пустая, но я не вижу откуда падает свет, нужно было сделать шаг. За моей спиной была противоположная стена напротив окон залы. Я насчитала еще 5 дверей. Все они были закрыты и разные по размеру. Та, что находилась возле лифта была вовсе маленькой и узкой.
Анна задала вопрос – «Куда пойдем?» Без сомнений я отправилась в комнату с открытой дверью. Не потому что эта дверь была открыта, детское любопытство разбирало меня, я шагнула…
Знакомство.
Я стою босиком в своем саду, первая картинка, которую я вижу – босые мужские ноги, на земле усыпанной желтой листвой. Анна попросила обратить меня на руки. Руки были мужские, не рабочие – очень моложавые и утонченные пальцы. Было четкое ощущение, что я так отдыхаю от каких-то запутанных дел, которые не дают мне расслабиться и даже голова гудит от напряжения. В шее и затылке ощущался жар и напряжение, хотелось остудить голову, расслабить шею.
Далее Анна попросила обратить внимание на одежду. Человек был одет в вельветовый сиреневый костюм, странного кроя. Сорочка с кружевным воротом и оборками вдоль пуговиц, укороченные штаны. Было понятно, по одежде, что это примерно 18-й век. Потом я как бы отдалилась от этого мужчины, чтобы посмотреть на него со стороны и увидеть его внешность. Это был уже не молодой человек, со светлыми волосами до плеч, светлые серые и открытые глаза и длинный нос, немного сутулый, невысокий. Анна попросила охарактеризовать его по внешнему виду или ощущения. Оценка сложилась не совсем благоприятная с виду. Казалось, что этот человек не всегда располагал к себе, старался отдалиться от людей и был чаще в раздраженном состоянии. Но эта была иллюзия, которую он специально создавал дабы оградиться от своих постоянных мыслительных процессов. В душе он был достаточно ранимым и тонким человеком с добрым и доверчивым сердцем.
Я стою в саду недалеко от своего кабинета, в котором провожу большую часть своего времени. В голове конфликт, как написать статью, оставаясь верным своим убеждениям, но и в тоже время соблюсти цензуру. Казалось его это очень сильно мучает. Но это не единственная мысль, которая так тяготит уже долгие годы.
Анна попросила описать ощущения в теле. Тут я почувствовала ком в горле, чувство недосказанности и горечь какой-то утраты. Мы погрузились в ключевой момент, который мог бы спровоцировать такие негативные ощущения. Картинка меняется – я сижу в том самом кабинете за письменным столом, в руках табачная трубка. Провожаю взглядом утонченную спину и затылок женщины в дверях. Она была одета в темное платье, на голове высокая прическа из светлых волос, можно было разглядеть шею, на которой были длинные жемчужные бусы. Стремительно покидая кабинет, она хлопает дверьми. В воздухе висит упрек, но я остался верен себе и своим чувствам. Всё же это не был не он - ключевой момент.
Распутываем сюжет дальше и погружаемся в дом. Я выхожу из кабинета и попадаю в большую залу с огромным столом на 20 персон, в центре комнаты. Там так же был камин. Все в темно-зеленых тонах и уже давно здесь не собирались люди. Свечи на камине уже давно не горели. Кажется их не зажигали очень долгое время. У меня было четкое ощущение, что я нахожусь один в огромном замке, мне даже не хотелось выходить из своего кабинета, всё мне напоминало о былых встречах, веселье. Но сейчас всего этого нет. И тут я на стене заметил огромный портрет женщины с белокурыми волосами и чистым светлыми глазами. Это была она. Моя жена. И тут я Анне говорю, что её уже давно нет в живых. Голос Анны произнес фразу: «Выходит ты вдовец» … Чувство внутреннего неприятия поднялось от самых ступней в голову, усилив тяжесть кома в горле от этой фразы и вылились слезами. Это было очевидно. Вот почему мне так не хочется выходить из своего кабинета, все в этом замке напоминало о ней. Я пошла по коридору с застекленными стенами в другую часть замка, по краям стояли огромные напольные вазы, рыцарские доспехи. Хозяин замка был очень обеспеченным человеком. Наша спальня находилась на втором этаже, туда мне тоже не хочется идти, я там уже давно не спал. Кажется, я не спал уже давно с того момента, как потерял супругу. В доме чувствовалось присутствие прислуги. Которая очень добро относилась к хозяину. С чувством заботы, жалости.
Детство.
Я маленький мальчик лет 5. Сижу за столом со своими родителями и сестрой, меня заставляют сидеть смирно и не пинать белоснежную скатерть ногами. Мне так хочется побегать по саду босиком. Отец не разрешает, а мать не может перечить ему. Уже тогда в детстве мне не разрешали много говорить, бегать и шалить. А ведь у меня была такая потребность выражать свои мысли, чувства, действия. Отец всегда с осуждением смотрел на мои пристрастия к самовыражению. Он хотел вырастить из меня кавалерийского солдата. А солдаты не должны много говорить. Чувствуется напряжение и гнет, исходящий от отца. Оно распространяется по всей комнате и сдерживает меня. Мать ничего не может сделать, я ощущаю её сожаление и молчаливую поддержку. У нас с ней всегда были тёплые чувства друг к другу.
Это была утонченная светлая женщина. Мягкая характером. Кроткая и молчаливая, нежная и добрая. Я был похож на нее. Казалось, мы понимаем друг друга с полувзгляда. Она, как и я испытывала чувства постоянного давления, исходившего от отца.
Сестра была постарше меня, она была похожа больше на отца, с темными длинными волосами и в светлом платье.
Отцу было лет 40, крепкого телосложения, темные волосы, зеленые глаза, усы и очень суровый взгляд. Мы с Анной перенеслись в тело отца, чтоб посмотреть чувства к сыну. Я смотрю на своего сына холодным и осуждающим взглядом. Ум говорит мне, что надо бы из него воспитать кавалерийского солдата, сделать из него настоящего война. Убрать эту этот лишний энтузиазм и кривляние. Он вырастит настоящим мужчиной, больше никогда не повторит моих ошибок. Пожалуй, это будет непросто, так как у него сложный и неподатливый характер. Чувствуется упертость и лишний темперамент, который придется ломать. Но это для его же блага. Лишь бы супруга не мешала, много она вмешивается в воспитательный процесс своим мягким характером. Потакает всем его желанием.
Анна попросила меня отдалиться в тот момент, когда отец говорил о своих ошибках и сожалении. Что там произошло, что он так сожалеет.
Я молодой мужчина, нахожусь на поле сражения, сидим в окопах и ждем команды наступления. Терпеливо жду приказа к наступлению своего фланга. Приказ полководца звучит к немедленному наступлению. Я должен выводить свои войска в атаку. В теле ступор, страх сжал грудь и по всему телу побежали холодные мурашки. Кажется, я не в силах даже пальцем пошевелить. Как же не хочется умирать, я не смогу подвергнуть свою и чужие жизни опасности. Это позор и унижение. Я не смог ничего сделать. Просто струсил. Хочу выкинуть этот момент из памяти. Но чувства стыда и отчаяния так и не покидают меня. Может быть хоть сын станет смелым и отважным.
Как уже выяснилось, это была франко-испанская война 1635-1659.
Наступил момент, когда Анна попросила исцелить чувства мальчика и позволить ему сделать то, что он хочет.
Пришел мой нынешний образ в женском теле в гостиную. Я сняла мальчика с высокого стула и усадила его на колени. Стянула с него сандалики и длинные белые гольфы. Позволила ему побегать в саду вдоволь, с азартом и криками, так как он и хотел. А сама осталась сидеть на коленях возле стола, наблюдая как маленький ребенок радуется такой простой вольности. Набегавшись и прокричавшись, наш маленький сорванец забежал в гостиную и мигом сел за стол с босыми ногами. Он мигом с аппетитом съел обед с чувством глубоко удовлетворения.
Отец почувствовал в сердце тепло и радость. Конечно же ему было радостно наблюдать такое естественное детское счастье. Сердце отца постепенно исцеляется. Приходит чувство облегчения, каменная плита постепенно разрушается между ними. Он смотрит на сына своими зелеными добрыми глазами, под усами скрывается улыбка, а на уголках глаз виднеются морщинки от радости. Закончив с обедом, он решает взять сынишку на охоту, ведь сыну так нравится лес, наверняка ему охота в лесу не помешает, а может даже придаст мужества. Это самая высшая похвала от отца. Чуть ли не признание в любви, которое он не мог выразить словами.
Любовь всей жизни.
Бал. Смотрю на гостей в охвате будто с высоты балкончика. Огромная зала со сценой для оркестра, большие вишневые шторы свисают с потолка на сцену оркестра. Играет какой-то плавный симфонический мотив. Пары разбились по две стороны друг на против друга. Кавалеры кружатся с дамами. Так и чувствуются легкий ветер от пышных платьев и шелест юбок. Обстановка привычная мне. Я уже добился некой славы в литературных кругах. По ощущениям мне было лет 40. Стою возле вазы с цветами на столе и как-бы наблюдаю из глубины зала на все происходящее. Ощущение в теле расслабленное и приятное. Мне казалось, что даже какой-то азарт и волнение было присуще в тот момент. Официант предложил выпивку, я не отказался. Подходили разные молодые люди, чтобы поприветствовать. Дамы кокетливо пускали взгляды, намекая пригласить их на танец. Но внимание мое полностью было сосредоточено на одной особе. Эмилия.
Казалось, все предвещало эту судьбоносную встречу на этом балу. Я её знал еще раньше. Где-то мы познакомились. Вот стою и жду её появления. Во всяком случае, я готов к её появлению. По телу разливается теплый хмель от спиртного. Я расслаблен и одновременно сосредоточен. И вот она. Прошла мимо в сопровождении двух мужчин. Кажется это её родственники. Как же она выбивалась из общей массы. Будто прекрасная эльфийка в светлом платье. Лицо совсем юное, светлые волнистые волосы спадали прядями на ключицы у лица. Эти серые глаза излучали спокойствие, чувство собственного достоинства и колоссальную внутреннюю уверенность. Такая непосредственность делала эту девушку еще более недоступней. От этого в теле появлялся азарт и желание завоевать её любыми средствами. И пусть на это уйдут годы, я не отступлюсь от своих намерений. Она безусловно будет моей. Моя муза. Моя душа.
С чувством сладкого предвкушения совместного будущего началась история моего рая. Я называл его раем на земле, длинною в 15 лет. Откуда такие точные показатели, узнаете дальше…
Конфликт.
Анна предупредила меня перед регрессией, что мы пойдем до конца. До конца – это значит до выхода души из этого воплощения.
Ситуация меняется, я смотрю из пространства на дорогу вдоль горы, которая огибает извилистой змейкой и скрывается за вершиной. В гору поднимается карета, путь был долгим и разговор тоже. Внутри сидели я и моя супруга. Ситуация напряженная, от уже давнего разговора. Супруга, напряженно пытается меня от чего-то отговорить. Видно, что она настойчива в своих намерениях и сильно чем-то обеспокоена. Я не иду на компромисс. Предпочитаю отмалчиваться, дабы не вступать в спор. Потом я очень долго буду сожалеть об этом.
В тот момент я остро ощущал свою мужскую слабость. Свою вину, только лишь за те чувства досады и беспокойства, которые причиняют ей боль. Но я не мог пойти на уступки своей женщины. Кажется, она меня отговаривала от писательства. Взволновано апеллировала какими то фактами, якобы таившими мне угрозу . Я не вёлся на всю эту чепуху. Единственное, что меня волновало на тот момент, так это её расстроенные чувства и свою беспомощность в этом.
Обладая очень вспыльчивым темпераментом, острым умом, сильной любовью к избраннице внутри меня бушевал ураган эмоций. И мне было очень трудно сохранить спокойствие и согласиться с ней. Это было похоже на пытку, смотреть на такую ерунду, вроде как потенциальной угрозы моей свободы. Как её это мучает. Мужское эго страдало от молчания, но я не мог предавать свои идеи и всю свою жизнь ради даже такой большой любви. И очень жаль, что в тот момент, обладая твердой настойчивостью и преданностью своего дела, я не нашел в себе таки смелости сказать ей, как больно мне смотреть на её переживания, как ничтожна эта ситуация, как бы мне хотелось, чтоб она успокоилась, как же я сильно её люблю. Я выбрал молчание.
Но вот карета заезжает за гору по дороге, и я остаюсь наблюдать на пустую дорогу.
Я маленький мальчик лет 5. Сижу за столом со своими родителями и сестрой, меня заставляют сидеть смирно и не пинать белоснежную скатерть ногами. Мне так хочется побегать по саду босиком. Отец не разрешает, а мать не может перечить ему. Уже тогда в детстве мне не разрешали много говорить, бегать и шалить. А ведь у меня была такая потребность выражать свои мысли, чувства, действия. Отец всегда с осуждением смотрел на мои пристрастия к самовыражению. Он хотел вырастить из меня кавалерийского солдата. А солдаты не должны много говорить. Чувствуется напряжение и гнет, исходящий от отца. Оно распространяется по всей комнате и сдерживает меня. Мать ничего не может сделать, я ощущаю её сожаление и молчаливую поддержку. У нас с ней всегда были тёплые чувства друг к другу.
Это была утонченная светлая женщина. Мягкая характером. Кроткая и молчаливая, нежная и добрая. Я был похож на нее. Казалось, мы понимаем друг друга с полувзгляда. Она, как и я испытывала чувства постоянного давления, исходившего от отца.
Сестра была постарше меня, она была похожа больше на отца, с темными длинными волосами и в светлом платье.
Отцу было лет 40, крепкого телосложения, темные волосы, зеленые глаза, усы и очень суровый взгляд. Мы с Анной перенеслись в тело отца, чтоб посмотреть чувства к сыну. Я смотрю на своего сына холодным и осуждающим взглядом. Ум говорит мне, что надо бы из него воспитать кавалерийского солдата, сделать из него настоящего война. Убрать эту этот лишний энтузиазм и кривляние. Он вырастит настоящим мужчиной, больше никогда не повторит моих ошибок. Пожалуй, это будет непросто, так как у него сложный и неподатливый характер. Чувствуется упертость и лишний темперамент, который придется ломать. Но это для его же блага. Лишь бы супруга не мешала, много она вмешивается в воспитательный процесс своим мягким характером. Потакает всем его желанием.
Анна попросила меня отдалиться в тот момент, когда отец говорил о своих ошибках и сожалении. Что там произошло, что он так сожалеет.
Я молодой мужчина, нахожусь на поле сражения, сидим в окопах и ждем команды наступления. Терпеливо жду приказа к наступлению своего фланга. Приказ полководца звучит к немедленному наступлению. Я должен выводить свои войска в атаку. В теле ступор, страх сжал грудь и по всему телу побежали холодные мурашки. Кажется, я не в силах даже пальцем пошевелить. Как же не хочется умирать, я не смогу подвергнуть свою и чужие жизни опасности. Это позор и унижение. Я не смог ничего сделать. Просто струсил. Хочу выкинуть этот момент из памяти. Но чувства стыда и отчаяния так и не покидают меня. Может быть хоть сын станет смелым и отважным.
Как уже выяснилось, это была франко-испанская война 1635-1659.
Наступил момент, когда Анна попросила исцелить чувства мальчика и позволить ему сделать то, что он хочет.
Пришел мой нынешний образ в женском теле в гостиную. Я сняла мальчика с высокого стула и усадила его на колени. Стянула с него сандалики и длинные белые гольфы. Позволила ему побегать в саду вдоволь, с азартом и криками, так как он и хотел. А сама осталась сидеть на коленях возле стола, наблюдая как маленький ребенок радуется такой простой вольности. Набегавшись и прокричавшись, наш маленький сорванец забежал в гостиную и мигом сел за стол с босыми ногами. Он мигом с аппетитом съел обед с чувством глубоко удовлетворения.
Отец почувствовал в сердце тепло и радость. Конечно же ему было радостно наблюдать такое естественное детское счастье. Сердце отца постепенно исцеляется. Приходит чувство облегчения, каменная плита постепенно разрушается между ними. Он смотрит на сына своими зелеными добрыми глазами, под усами скрывается улыбка, а на уголках глаз виднеются морщинки от радости. Закончив с обедом, он решает взять сынишку на охоту, ведь сыну так нравится лес, наверняка ему охота в лесу не помешает, а может даже придаст мужества. Это самая высшая похвала от отца. Чуть ли не признание в любви, которое он не мог выразить словами.
Любовь всей жизни.
Бал. Смотрю на гостей в охвате будто с высоты балкончика. Огромная зала со сценой для оркестра, большие вишневые шторы свисают с потолка на сцену оркестра. Играет какой-то плавный симфонический мотив. Пары разбились по две стороны друг на против друга. Кавалеры кружатся с дамами. Так и чувствуются легкий ветер от пышных платьев и шелест юбок. Обстановка привычная мне. Я уже добился некой славы в литературных кругах. По ощущениям мне было лет 40. Стою возле вазы с цветами на столе и как-бы наблюдаю из глубины зала на все происходящее. Ощущение в теле расслабленное и приятное. Мне казалось, что даже какой-то азарт и волнение было присуще в тот момент. Официант предложил выпивку, я не отказался. Подходили разные молодые люди, чтобы поприветствовать. Дамы кокетливо пускали взгляды, намекая пригласить их на танец. Но внимание мое полностью было сосредоточено на одной особе. Эмилия.
Казалось, все предвещало эту судьбоносную встречу на этом балу. Я её знал еще раньше. Где-то мы познакомились. Вот стою и жду её появления. Во всяком случае, я готов к её появлению. По телу разливается теплый хмель от спиртного. Я расслаблен и одновременно сосредоточен. И вот она. Прошла мимо в сопровождении двух мужчин. Кажется это её родственники. Как же она выбивалась из общей массы. Будто прекрасная эльфийка в светлом платье. Лицо совсем юное, светлые волнистые волосы спадали прядями на ключицы у лица. Эти серые глаза излучали спокойствие, чувство собственного достоинства и колоссальную внутреннюю уверенность. Такая непосредственность делала эту девушку еще более недоступней. От этого в теле появлялся азарт и желание завоевать её любыми средствами. И пусть на это уйдут годы, я не отступлюсь от своих намерений. Она безусловно будет моей. Моя муза. Моя душа.
С чувством сладкого предвкушения совместного будущего началась история моего рая. Я называл его раем на земле, длинною в 15 лет. Откуда такие точные показатели, узнаете дальше…
Конфликт.
Анна предупредила меня перед регрессией, что мы пойдем до конца. До конца – это значит до выхода души из этого воплощения.
Ситуация меняется, я смотрю из пространства на дорогу вдоль горы, которая огибает извилистой змейкой и скрывается за вершиной. В гору поднимается карета, путь был долгим и разговор тоже. Внутри сидели я и моя супруга. Ситуация напряженная, от уже давнего разговора. Супруга, напряженно пытается меня от чего-то отговорить. Видно, что она настойчива в своих намерениях и сильно чем-то обеспокоена. Я не иду на компромисс. Предпочитаю отмалчиваться, дабы не вступать в спор. Потом я очень долго буду сожалеть об этом.
В тот момент я остро ощущал свою мужскую слабость. Свою вину, только лишь за те чувства досады и беспокойства, которые причиняют ей боль. Но я не мог пойти на уступки своей женщины. Кажется, она меня отговаривала от писательства. Взволновано апеллировала какими то фактами, якобы таившими мне угрозу . Я не вёлся на всю эту чепуху. Единственное, что меня волновало на тот момент, так это её расстроенные чувства и свою беспомощность в этом.
Обладая очень вспыльчивым темпераментом, острым умом, сильной любовью к избраннице внутри меня бушевал ураган эмоций. И мне было очень трудно сохранить спокойствие и согласиться с ней. Это было похоже на пытку, смотреть на такую ерунду, вроде как потенциальной угрозы моей свободы. Как её это мучает. Мужское эго страдало от молчания, но я не мог предавать свои идеи и всю свою жизнь ради даже такой большой любви. И очень жаль, что в тот момент, обладая твердой настойчивостью и преданностью своего дела, я не нашел в себе таки смелости сказать ей, как больно мне смотреть на её переживания, как ничтожна эта ситуация, как бы мне хотелось, чтоб она успокоилась, как же я сильно её люблю. Я выбрал молчание.
Но вот карета заезжает за гору по дороге, и я остаюсь наблюдать на пустую дорогу.
Утрата.
Это тот самый горький эпизод моей жизни. Я сижу на берегу озера, смотрю на бурые камыши, трава уже пожелтела, но еще тепло. Позади меня небольшая опушка леса, а вокруг небольшого водоема поля с желтой травой. Пейзаж рельефный. Кажется как будто это какое-то озеро в горах. Солнце близится к горизонту, от этого тени высокой травы размазываются по полю. Тогда, мне казалось, что природа умирает, всё было пропитано болью, скорой смерти.
И вот я сижу на берегу, смотрю в пустоту стеклянным взором. Погружен в себя. А внутри пустота. Просто немая пустота и боль. Нет сил даже встать и просто упасть в воду, потому что нет смысла больше жить, даже не помню сколько я тут сижу, но судя по тому, что тело подает сигналы отечности, уже давно.
Анна задала риторический вопрос – «Наверное ты сейчас переживаешь грусть утраты, ты недавно узнал о смерти своей жены?»
К невыносимой боли добавилось еще и раздражение. Человек, в котором я была, хотел выкрикнуть – «Ну как можно задавать такие вопросы в таком моем состоянии»?
И это было чувство ярости, отчаяния, вот тут я полностью ощутил в многогранной полноте всю свою беспомощность и безысходность от ситуации. Вот она та ситуация, когда уже некому сказать тех чувств, тех объятий. Всё что я испытывал в момент разговора в карете по дороге в наш замок. Некому, незачем, всё прошло. И зачем дальше жить? Для чего это озеро, эта трава, небо. Без неё всё пусто. Как можно такое пережить простому человеку. Почему я не сказал её тогда. Кажется всё происходит во сне, от которого хочется проснуться. Я до сих пор не верю в происходящее. Да, пожалуй, лучше не верить и сидеть тут на берегу, чем возвращаться в дом, где нет её. Ибо я не в силах принять эту правду.
На горизонте появляется какая-то странная приближающая фигура. Кажется это лошадь, наездник знаком. Это был мой друг, который разыскивал меня и вот наконец нашел. Придётся всё же поверить мне в этот кошмар, жить в нём. Сейчас он меня туда вернет.
Высвобождение
Мы подошли до того конца, который обещала Анна. Это выход души из тела. Я наблюдаю себя опять как будто из пространства комнаты замка. Тело старика лежит в постели, периодически приходит его навестить сиделка, поправить одеяло, поставить воды. Я в своём замке на втором этаже узкой комнаты, с большим окном, которое выходит в тот самый сад, который я так люблю особенно осенью. Кажется я понял, почему мне так нравится золотая осень. Грусть стала моей подругой. Она мне так знакома и родна. А желтый цвет кленовых листьев греют душу. Но мне совсем не грустно и не страшно, даже не больно, как казалось в моём сознании. Наконец то скоро все закончится и я выдохну с облегчением. Тело отслужило свой срок, она стало рыхлым, тяжелым, негодным. Мой дух еще тот же молодой юноша на балу, бросающий вызов судьбе, полон азарта и сил. Я испытываю чувство спокойствия от того, что испытал такую сильную любовь, от того, что занимался любимым делом, которое помогло людям. Не предавал свои убеждение. Просто жить в таком теле уже некомфортно. Немного грустно умирать в одиночестве без любимой и детей, но скоро это все закончится.
Смотрю из своей койки в окно и спокойно закрываю глаза. На выдохе из груди выходит фантом голубой бабочки и устремляется вверх.
Анна спросила меня, есть ли незавершенные дела или поступки, которые ты бы хотел исправить? Конечно же я хотел бы вернуться в тот момент по дороге домой и сказать всё, что было недосказанным, о чем я жалел после её смерти.
Она сказала, что сейчас самое время — это сделать.
Я возвращаюсь в карету, смотрю на любимое живое лицо своей ненаглядной супруги, Господи, как же я рад её видеть спустя столько лет. Она так красива, это же тот самый день, когда я был молодым гордецом и не мог ничего ей сказать. Как же сильно меня переполняют светлые чувства и эмоции. Это просто подарок Небес вновь видеть её перед собой. Теперь я уже не в силах абстрагировать и молчать. Обрывая её речь на полуслове я бережно беру в свои руки её белоснежные ладони и произношу: «Любимая, нет тех слов, чтобы описать всей любви к тебе, хочу чтобы ты знала и помнила об этом всегда! Это единственное что мне придает сил жить и творить. Я безгранично счастлив проживать эти светлые моменты с тобой в этот час. Делиться ими с тобой. Я безгранично тебе за это благодарен. Это великое счастье, это топливо для моей души, а в последствии и для оставшейся жизни без тебя.»
Она смотрела на меня своими голубыми изумленными глазами полных благодарности и спокойствия. Карета скрылась за гору.
Бабочка продолжает свой путь вверх.
Анна попросила меня представить дар этого человека из этого воплощения в виде любого физического объекта, который я могу забрать в свою жизнь. Мгновенно взору предстал огромный кованный сундук. Я открываю его, и наблюдаю рукописные труды. Анна попросила рассмотреть на каком языке написано. Вижу французские буквы, размашистый и красивый подчерк, а затем на вопрос, точно ли это так, я ответила по-французски «Oui».
Я наблюдаю светлое пространство вокруг себя, очень знакомое и приятное место.
Анна спросила: «Ты сейчас в месте безусловности и света Божества?» Я ответила согласием. Она предложила мне запомнить этот момент и побыть там столько, сколько захочу, бабочка сложила крылья, я перевернулась на бок и свернулась «калачиком» отдыхать. Там было так спокойно и знакомо. И не было никаких больше мучений, утрат, скорби, только спокойствие и великая благость. Будто свет меня исцелял. Все мирские чувства и вопросы ушли куда то на третий план. Я не знаю сколько я так пролежала на полу. Проснулась от голоса Анны, с вопросом есть ли какие-нибудь вопросы в своей жизни, ответы на которые я бы хотела получить. Так как это происходило на кануне годовщины смерти моего отца, я совсем не успела проститься с ним и попросить прощения, я сочла что это тот самый подходящий момент.
Место безусловности
С отцом я не виделась лет 6 и даже не созванивалась. Так сложилось что, когда мне было 7 лет, мои родители разошлись. Для меня это было сильным потрясением. Ровно таким же, когда в моей жизни появился отчим. Но всё благополучно сложилось для моих родителей. Каждый устроил свою новую семью и продолжал жить обычной семейной жизнью, только потрясение мое долго еще меня возвращало в тот день, когда я наблюдала из окна съемной квартиры с третьего этажа, как отец выходит из подъезда с огромной черной сумкой с вещами и даже не оглядывается исчезает из нашей семьи. Да, я была восприимчивым ребенком. Возможно этот день меня приблизил к взрослению. Затем он встретил приятную женщину, с детьми. У них родился совместный ребенок. Мы с братом быстро наладили контакт с ребятами. Дети оказались примерно нашего возраста и тоже разнополые. Было весело и приятно проводить у них время, вместе встречать праздники или помогать по хозяйству. Казалось что можно было так и продолжать поддерживать контакт и проводить вместе не только юность, но и взросление. Но жизнь диктует свои условия. Контакт оборвался, когда я уехала на ПМЖ в Россию. И дело обстояло даже не в переезде, а просто в неудобстве присутствия нас с братом уже взрослых в той семье. Это ощущалось даже кожей. По характеру своему, мой отец был слабовольным человеком и когда я спрашивала, можно ли приехать навестить его, он просил спрашивать разрешения у его супруги. Так и разминулись наши пути на такое время и теперь уже навсегда.
Это тот самый горький эпизод моей жизни. Я сижу на берегу озера, смотрю на бурые камыши, трава уже пожелтела, но еще тепло. Позади меня небольшая опушка леса, а вокруг небольшого водоема поля с желтой травой. Пейзаж рельефный. Кажется как будто это какое-то озеро в горах. Солнце близится к горизонту, от этого тени высокой травы размазываются по полю. Тогда, мне казалось, что природа умирает, всё было пропитано болью, скорой смерти.
И вот я сижу на берегу, смотрю в пустоту стеклянным взором. Погружен в себя. А внутри пустота. Просто немая пустота и боль. Нет сил даже встать и просто упасть в воду, потому что нет смысла больше жить, даже не помню сколько я тут сижу, но судя по тому, что тело подает сигналы отечности, уже давно.
Анна задала риторический вопрос – «Наверное ты сейчас переживаешь грусть утраты, ты недавно узнал о смерти своей жены?»
К невыносимой боли добавилось еще и раздражение. Человек, в котором я была, хотел выкрикнуть – «Ну как можно задавать такие вопросы в таком моем состоянии»?
И это было чувство ярости, отчаяния, вот тут я полностью ощутил в многогранной полноте всю свою беспомощность и безысходность от ситуации. Вот она та ситуация, когда уже некому сказать тех чувств, тех объятий. Всё что я испытывал в момент разговора в карете по дороге в наш замок. Некому, незачем, всё прошло. И зачем дальше жить? Для чего это озеро, эта трава, небо. Без неё всё пусто. Как можно такое пережить простому человеку. Почему я не сказал её тогда. Кажется всё происходит во сне, от которого хочется проснуться. Я до сих пор не верю в происходящее. Да, пожалуй, лучше не верить и сидеть тут на берегу, чем возвращаться в дом, где нет её. Ибо я не в силах принять эту правду.
На горизонте появляется какая-то странная приближающая фигура. Кажется это лошадь, наездник знаком. Это был мой друг, который разыскивал меня и вот наконец нашел. Придётся всё же поверить мне в этот кошмар, жить в нём. Сейчас он меня туда вернет.
Высвобождение
Мы подошли до того конца, который обещала Анна. Это выход души из тела. Я наблюдаю себя опять как будто из пространства комнаты замка. Тело старика лежит в постели, периодически приходит его навестить сиделка, поправить одеяло, поставить воды. Я в своём замке на втором этаже узкой комнаты, с большим окном, которое выходит в тот самый сад, который я так люблю особенно осенью. Кажется я понял, почему мне так нравится золотая осень. Грусть стала моей подругой. Она мне так знакома и родна. А желтый цвет кленовых листьев греют душу. Но мне совсем не грустно и не страшно, даже не больно, как казалось в моём сознании. Наконец то скоро все закончится и я выдохну с облегчением. Тело отслужило свой срок, она стало рыхлым, тяжелым, негодным. Мой дух еще тот же молодой юноша на балу, бросающий вызов судьбе, полон азарта и сил. Я испытываю чувство спокойствия от того, что испытал такую сильную любовь, от того, что занимался любимым делом, которое помогло людям. Не предавал свои убеждение. Просто жить в таком теле уже некомфортно. Немного грустно умирать в одиночестве без любимой и детей, но скоро это все закончится.
Смотрю из своей койки в окно и спокойно закрываю глаза. На выдохе из груди выходит фантом голубой бабочки и устремляется вверх.
Анна спросила меня, есть ли незавершенные дела или поступки, которые ты бы хотел исправить? Конечно же я хотел бы вернуться в тот момент по дороге домой и сказать всё, что было недосказанным, о чем я жалел после её смерти.
Она сказала, что сейчас самое время — это сделать.
Я возвращаюсь в карету, смотрю на любимое живое лицо своей ненаглядной супруги, Господи, как же я рад её видеть спустя столько лет. Она так красива, это же тот самый день, когда я был молодым гордецом и не мог ничего ей сказать. Как же сильно меня переполняют светлые чувства и эмоции. Это просто подарок Небес вновь видеть её перед собой. Теперь я уже не в силах абстрагировать и молчать. Обрывая её речь на полуслове я бережно беру в свои руки её белоснежные ладони и произношу: «Любимая, нет тех слов, чтобы описать всей любви к тебе, хочу чтобы ты знала и помнила об этом всегда! Это единственное что мне придает сил жить и творить. Я безгранично счастлив проживать эти светлые моменты с тобой в этот час. Делиться ими с тобой. Я безгранично тебе за это благодарен. Это великое счастье, это топливо для моей души, а в последствии и для оставшейся жизни без тебя.»
Она смотрела на меня своими голубыми изумленными глазами полных благодарности и спокойствия. Карета скрылась за гору.
Бабочка продолжает свой путь вверх.
Анна попросила меня представить дар этого человека из этого воплощения в виде любого физического объекта, который я могу забрать в свою жизнь. Мгновенно взору предстал огромный кованный сундук. Я открываю его, и наблюдаю рукописные труды. Анна попросила рассмотреть на каком языке написано. Вижу французские буквы, размашистый и красивый подчерк, а затем на вопрос, точно ли это так, я ответила по-французски «Oui».
Я наблюдаю светлое пространство вокруг себя, очень знакомое и приятное место.
Анна спросила: «Ты сейчас в месте безусловности и света Божества?» Я ответила согласием. Она предложила мне запомнить этот момент и побыть там столько, сколько захочу, бабочка сложила крылья, я перевернулась на бок и свернулась «калачиком» отдыхать. Там было так спокойно и знакомо. И не было никаких больше мучений, утрат, скорби, только спокойствие и великая благость. Будто свет меня исцелял. Все мирские чувства и вопросы ушли куда то на третий план. Я не знаю сколько я так пролежала на полу. Проснулась от голоса Анны, с вопросом есть ли какие-нибудь вопросы в своей жизни, ответы на которые я бы хотела получить. Так как это происходило на кануне годовщины смерти моего отца, я совсем не успела проститься с ним и попросить прощения, я сочла что это тот самый подходящий момент.
Место безусловности
С отцом я не виделась лет 6 и даже не созванивалась. Так сложилось что, когда мне было 7 лет, мои родители разошлись. Для меня это было сильным потрясением. Ровно таким же, когда в моей жизни появился отчим. Но всё благополучно сложилось для моих родителей. Каждый устроил свою новую семью и продолжал жить обычной семейной жизнью, только потрясение мое долго еще меня возвращало в тот день, когда я наблюдала из окна съемной квартиры с третьего этажа, как отец выходит из подъезда с огромной черной сумкой с вещами и даже не оглядывается исчезает из нашей семьи. Да, я была восприимчивым ребенком. Возможно этот день меня приблизил к взрослению. Затем он встретил приятную женщину, с детьми. У них родился совместный ребенок. Мы с братом быстро наладили контакт с ребятами. Дети оказались примерно нашего возраста и тоже разнополые. Было весело и приятно проводить у них время, вместе встречать праздники или помогать по хозяйству. Казалось что можно было так и продолжать поддерживать контакт и проводить вместе не только юность, но и взросление. Но жизнь диктует свои условия. Контакт оборвался, когда я уехала на ПМЖ в Россию. И дело обстояло даже не в переезде, а просто в неудобстве присутствия нас с братом уже взрослых в той семье. Это ощущалось даже кожей. По характеру своему, мой отец был слабовольным человеком и когда я спрашивала, можно ли приехать навестить его, он просил спрашивать разрешения у его супруги. Так и разминулись наши пути на такое время и теперь уже навсегда.
Помню лишь звонок мамы со словами: «Лер, папа умер.» Эти слова никак не воспринимались мною даже на слух. Я слышала какой-то шифр из звуков. Позже до сознания дошло, что у меня есть папа. А потом последнее слово этой фразы. Эта информация появилась в не самый благоприятный момент моей жизни. Я металась в чужой стране, в огромном городе в поисках работы, переживала каждый отказ через боль и слезы. Будучи грамотным специалистом со стажем 15 лет, у меня не было гражданства этой страны. И этот факт многих останавливал в приеме иностранного гражданина в штат сотрудников. Да и еще у меня не было достаточного опыта в этой стране, как оказалось тоже имеет огромную роль в трудоустройстве. Я в тот момент гневалась на весь мир. Для меня такой опыт был впервые в моей жизни, чтоб я не была нужна никому? Долгих 4 месяца отказов у меня отняли последнюю надежду на свою уверенность в себе. В тот самый момент до меня дошла весть о смерти отца.
Смерть у большинства людей ассоциируется со старостью. С концом жизни по причине болезни, старости. Отцу было на момент смерти 51 год. Он умер внезапно, быстро и нелепо. Просто он не смог перенести коронавирусную инфекцию. Вот почему у меня в голове никак не укладывалась эта информация.
Его похоронили и спустя 3 дня сообщили мне с братом о смерти.
И тут у меня началась игры разума. Мой мозг долго отрицал эту информацию играя со мной разные игры. Сначала это было отрицание информации, потом равнодушие к человеку, потом принятие всей действительности какова она является. Умер родной твой человек. И теперь ты ему уже ничего никогда не скажешь. Ты даже прощения попросить не сможешь. Просто больше не у кого.
И каково же это было перенести в дали от родных, стойко скрывая свои эмоции от маленьких детей и не впадать в отчаяние от ненужности в чужой стране, не описать словами. Я запиралась в туалете и выла в себя. Я писала письма ему, потом сжигала. Все они в основном были о просьбе прощения. Стала винить себя и проклинать. Стала себя просто ненавидеть.
Но давайте вернемся к нашей бабочки.
Она в пространстве безусловного Божества отдыхает, сложив крылышки. Я позвала отца. Из белого пустого сияния, которое исходило отовсюду стал вырисовываться фантомный образ моего отца. Этот силуэт был расплывчатым и нечетким. Он стоял ко мне спиной. Я сразу стала произносить слова о прощении. Но слова эти были как заученная речь. В теле было ощущение, что это совсем не уместно для нас с ним. И что он давно уже всё простил, за что нужно было прощать. Или не нужно было. Казалось, что он куда-то спешил. Я задала вопрос: «Ты торопишься?», на что он ответил: «Да, хочу еще отдохнуть тут. Тут так хорошо и спокойно. А то меня скоро готовят к новому воплощению. Так что давай, не переживай, ты позвони только тёть Свете (это его супруга) и бабушке. А то они переживают. А я пошёл. Мне не долго осталось тут находиться». Затем его образ растворился. Скажу, что все слова произносились как бы на интуитивном уровне. Когда как человек в обычной жизни воспринимает сначала звуки, слова, идет анализ информации, то там, сначала всё как будто чувствуешь душой, как будто уже заранее знаешь ответ на вопрос, а потом уже слышишь слова. То есть всё происходит на интуитивном уровне и мгновенно. Смело могу заявить, что слова там вообще не нужны, в том волшебном пространстве.
Анна спросила меня: «Остались ли у тебя еще вопросы?»
На что я ответила согласием. Хотела спросить о настоящей любви. Каково это любить по-настоящему, с состраданием, без ожиданий и вопреки всему. На расстоянии, просто транслировать это чувство и делиться им безвозмездно. На сегодняшний момент я наблюдала это чувство лишь мгновение. Во время одной из своих любимых медитаций. Но я запомнила это мгновение. И хотела спросить у кого-нибудь, а смогу ли я испытать такое же Благостное, чувство совершенного счастья еще. Смоги ли жить в нём, делиться им. Пригласить его в свою жизнь.
Анна предложила позвать наставника... и задать ему свой вопрос.
Я так и поступила. Передо мной возник образ огромной головы старца с бородой и длинными волосами, длинными бровями и смешным круглым носом. Он улыбался и смотрел на меня как на своего ребенка с заботой и нежностью. Во взгляде и всем своим существованием я чувствовала тело, нежность, умиление и даже легкую добрую насмешку. Это то чувство, когда родители смотрят на своего ребенка, когда от объясняет им смысл жизни в 3 года. Есть, конечно, резонное право прислушаться к малышу, но в тот момент у родителя на лице расплывается блаженная добрая улыбка умиления.
Я задала вопрос. Он растянул свою бороду в широкой улыбке и даже немного рассмеялся, ответил: «Всё почувствуешь, всё будет, ты только Богу доверься, не сопротивляйся, всё происходит наилучшим образом для тебя. У тебя еще есть какие-нибудь вопросы(улыбается)?» Я тоже улыбнулась и вздохнула с облегчением. Вопросов больше не было. Тогда Анна попросила спросить у наставника для меня подарок. На что он мне из-под своей огромной бороды вытащил такую же огромную и длинную аскорбиновую конфету. Улыбаясь во весь свой огромный рот. Да, подумала я, у наставника с чувством юмора всё в порядке и тоже рассмеялась. Приняла подарок и поблагодарила его.
Анна сказала, что я могу еще побыть там сколько пожелаю и вернуться в реальную жизнь.
Регрессия закончилась.
Я услышала шум дождя за окном. Уже стемнело. Капли били по подоконнику и стали отчётливее звуки жизни за окном. Шум машин, сирены скорой помощи. Я поднялась с пола и стала ощупывать своё тело. Это было очень странное, незнакомое для меня ощущение. Ощущение в своем теле. Что вот оно моё тело, знакомое мне уже больше 30 лет, неужели это я. Я направилась в уборную. Свет бил в глаза, я ощупывала стены, предметы в ванной, фен, полочку, унитаз, свои ноги. Со стороны это, казалось бы, как минимум странным.
Анна предложила мне чай, я выбрала воду. Подошла к окну, отодвинула жалюзи и несколько минут залипала в окно на кухне, вглядываясь на умопомрачительный вид московской набережной. В реке танцевали разноцветные блики от неоновых вывесок, реклам, уличных жёлтых фонарей, огней световых билбордов. Вдоль берега двигались машины, горели светофоры, шли пешеходы. Жизнь текла как река. Всё происходило здесь и сейчас, я была в своем теле, в этом городе, на этой кухне с Анной. Я взглянула на часы, было 18 часов. То есть в погруженном состоянии регрессии я находилась целых 4 часа. По моим ощущениям прошло всего полтора часа. Меня посетила мысль, насколько же условно земное время. Настолько же условны все мои мирские переживания. Эти все «проблемы», тревожность, неуверенность в завтрашнем дне или в себе, страх перед будущим, все эти переживания стали в это время какими-то мурашинными, не имеющие ничего с действительностью бытия. Это ощущение было настолько ясным и таким же незнакомым, как мое тело в первые 15 минут после регрессии. Что вот они мы, мы – все едины, нет ничего важнее человеческой души и её состояния в любых воплощениях. Состояния радости, от каждого дня, часа, минуты, что мы дышим, имеем возможность коммуницировать друг с другом, делиться радостью, чувствами. Это чувство ясности было настолько естественным и спокойным, как наше знание о том, что у нас есть ресницы, но мы их не видим, когда смотрим на что-либо. Ничто мирское не имело даже отдаленно схожей силы с действительностью, по сравнению с этой ясностью в голове и безмятежностью в душе. Ни деньги, ни власть, ни физиологические потребности, чувства эгоистичности, страха – это всё фэйк, всё бутафория, придуманная людьми.
С этими ясными мыслями я села за стол напротив Анны и стала делиться ощущениями уже с ней. Она очень внимательно смотрела на меня своими прекрасными тёмными глазами и кивала на каждый мой инсайт и открытие. Как будто разговор происходил между сумасшедшей и её лечащем врачом. Это было очень забавно и смешно.
Смерть у большинства людей ассоциируется со старостью. С концом жизни по причине болезни, старости. Отцу было на момент смерти 51 год. Он умер внезапно, быстро и нелепо. Просто он не смог перенести коронавирусную инфекцию. Вот почему у меня в голове никак не укладывалась эта информация.
Его похоронили и спустя 3 дня сообщили мне с братом о смерти.
И тут у меня началась игры разума. Мой мозг долго отрицал эту информацию играя со мной разные игры. Сначала это было отрицание информации, потом равнодушие к человеку, потом принятие всей действительности какова она является. Умер родной твой человек. И теперь ты ему уже ничего никогда не скажешь. Ты даже прощения попросить не сможешь. Просто больше не у кого.
И каково же это было перенести в дали от родных, стойко скрывая свои эмоции от маленьких детей и не впадать в отчаяние от ненужности в чужой стране, не описать словами. Я запиралась в туалете и выла в себя. Я писала письма ему, потом сжигала. Все они в основном были о просьбе прощения. Стала винить себя и проклинать. Стала себя просто ненавидеть.
Но давайте вернемся к нашей бабочки.
Она в пространстве безусловного Божества отдыхает, сложив крылышки. Я позвала отца. Из белого пустого сияния, которое исходило отовсюду стал вырисовываться фантомный образ моего отца. Этот силуэт был расплывчатым и нечетким. Он стоял ко мне спиной. Я сразу стала произносить слова о прощении. Но слова эти были как заученная речь. В теле было ощущение, что это совсем не уместно для нас с ним. И что он давно уже всё простил, за что нужно было прощать. Или не нужно было. Казалось, что он куда-то спешил. Я задала вопрос: «Ты торопишься?», на что он ответил: «Да, хочу еще отдохнуть тут. Тут так хорошо и спокойно. А то меня скоро готовят к новому воплощению. Так что давай, не переживай, ты позвони только тёть Свете (это его супруга) и бабушке. А то они переживают. А я пошёл. Мне не долго осталось тут находиться». Затем его образ растворился. Скажу, что все слова произносились как бы на интуитивном уровне. Когда как человек в обычной жизни воспринимает сначала звуки, слова, идет анализ информации, то там, сначала всё как будто чувствуешь душой, как будто уже заранее знаешь ответ на вопрос, а потом уже слышишь слова. То есть всё происходит на интуитивном уровне и мгновенно. Смело могу заявить, что слова там вообще не нужны, в том волшебном пространстве.
Анна спросила меня: «Остались ли у тебя еще вопросы?»
На что я ответила согласием. Хотела спросить о настоящей любви. Каково это любить по-настоящему, с состраданием, без ожиданий и вопреки всему. На расстоянии, просто транслировать это чувство и делиться им безвозмездно. На сегодняшний момент я наблюдала это чувство лишь мгновение. Во время одной из своих любимых медитаций. Но я запомнила это мгновение. И хотела спросить у кого-нибудь, а смогу ли я испытать такое же Благостное, чувство совершенного счастья еще. Смоги ли жить в нём, делиться им. Пригласить его в свою жизнь.
Анна предложила позвать наставника... и задать ему свой вопрос.
Я так и поступила. Передо мной возник образ огромной головы старца с бородой и длинными волосами, длинными бровями и смешным круглым носом. Он улыбался и смотрел на меня как на своего ребенка с заботой и нежностью. Во взгляде и всем своим существованием я чувствовала тело, нежность, умиление и даже легкую добрую насмешку. Это то чувство, когда родители смотрят на своего ребенка, когда от объясняет им смысл жизни в 3 года. Есть, конечно, резонное право прислушаться к малышу, но в тот момент у родителя на лице расплывается блаженная добрая улыбка умиления.
Я задала вопрос. Он растянул свою бороду в широкой улыбке и даже немного рассмеялся, ответил: «Всё почувствуешь, всё будет, ты только Богу доверься, не сопротивляйся, всё происходит наилучшим образом для тебя. У тебя еще есть какие-нибудь вопросы(улыбается)?» Я тоже улыбнулась и вздохнула с облегчением. Вопросов больше не было. Тогда Анна попросила спросить у наставника для меня подарок. На что он мне из-под своей огромной бороды вытащил такую же огромную и длинную аскорбиновую конфету. Улыбаясь во весь свой огромный рот. Да, подумала я, у наставника с чувством юмора всё в порядке и тоже рассмеялась. Приняла подарок и поблагодарила его.
Анна сказала, что я могу еще побыть там сколько пожелаю и вернуться в реальную жизнь.
Регрессия закончилась.
Я услышала шум дождя за окном. Уже стемнело. Капли били по подоконнику и стали отчётливее звуки жизни за окном. Шум машин, сирены скорой помощи. Я поднялась с пола и стала ощупывать своё тело. Это было очень странное, незнакомое для меня ощущение. Ощущение в своем теле. Что вот оно моё тело, знакомое мне уже больше 30 лет, неужели это я. Я направилась в уборную. Свет бил в глаза, я ощупывала стены, предметы в ванной, фен, полочку, унитаз, свои ноги. Со стороны это, казалось бы, как минимум странным.
Анна предложила мне чай, я выбрала воду. Подошла к окну, отодвинула жалюзи и несколько минут залипала в окно на кухне, вглядываясь на умопомрачительный вид московской набережной. В реке танцевали разноцветные блики от неоновых вывесок, реклам, уличных жёлтых фонарей, огней световых билбордов. Вдоль берега двигались машины, горели светофоры, шли пешеходы. Жизнь текла как река. Всё происходило здесь и сейчас, я была в своем теле, в этом городе, на этой кухне с Анной. Я взглянула на часы, было 18 часов. То есть в погруженном состоянии регрессии я находилась целых 4 часа. По моим ощущениям прошло всего полтора часа. Меня посетила мысль, насколько же условно земное время. Настолько же условны все мои мирские переживания. Эти все «проблемы», тревожность, неуверенность в завтрашнем дне или в себе, страх перед будущим, все эти переживания стали в это время какими-то мурашинными, не имеющие ничего с действительностью бытия. Это ощущение было настолько ясным и таким же незнакомым, как мое тело в первые 15 минут после регрессии. Что вот они мы, мы – все едины, нет ничего важнее человеческой души и её состояния в любых воплощениях. Состояния радости, от каждого дня, часа, минуты, что мы дышим, имеем возможность коммуницировать друг с другом, делиться радостью, чувствами. Это чувство ясности было настолько естественным и спокойным, как наше знание о том, что у нас есть ресницы, но мы их не видим, когда смотрим на что-либо. Ничто мирское не имело даже отдаленно схожей силы с действительностью, по сравнению с этой ясностью в голове и безмятежностью в душе. Ни деньги, ни власть, ни физиологические потребности, чувства эгоистичности, страха – это всё фэйк, всё бутафория, придуманная людьми.
С этими ясными мыслями я села за стол напротив Анны и стала делиться ощущениями уже с ней. Она очень внимательно смотрела на меня своими прекрасными тёмными глазами и кивала на каждый мой инсайт и открытие. Как будто разговор происходил между сумасшедшей и её лечащем врачом. Это было очень забавно и смешно.
Пред выходом, Аня сказала мне поискать этого французского человека в интернете. На что я сразу высказала свои сомнения, мол этих французских мыслителей тьма тьмущая в интернете. И как же я его найду, по каким фразам? Она сказала: «Загугли – «французский философ, вдовец», дядька то знаменитым был. Наверняка что то есть». Я пообещала, что займусь, как приеду домой, но пока мне только лишь хотелось подольше сохранить то ясное ощущение осознанности и спокойствия. Мы обнялись на прощание, и я двинулась к выходу. И вот я уже иду по мостовой в сторону киевского вокзала, на улице уже совсем темно, моросит мелкий дождь и дует очень тёплый ветерок. Такой свежий, сладкий и чистый как мои мысли. Я сделала несколько фотографий москвы реки, мостовой, на мокром асфальте отображались полоски света от светофоров. Все краски цветов были настолько яркими, огни блестящими, люди родными. Помню, что я шла и улыбалась всем прохожим и своей душе. Что то очень важное в тот момент я узнала. Будто я всё время смотрела в замочную скважину, а тут дверь открыли, пригласили внутрь, занять место главного режиссёра своей жизни. Теперь я в центре происходящего, и я всё могу.
Проживания
Я уже не помню, как добралась до дома, но я помню, то радостное чувство, с которым я ехала к своим детям. Такое проживание стало для меня тоже, чем-то давно забытым и где-то утерянным. Проживание чувства радости от материнства. Когда я зашла в квартиру, где с радостью кинулись встречать меня на перегонки два замечательных мальчишки. Я обняла их головки, уткнулась в ним и вдохнула полной грудью этот сладкий и родной запах с благодарность и трепетом. Это невероятное чувство радости, от того, что они встречают меня каждый день — вот так просто, просто потому что я есть. Это, пожалуй, самое истинное чувство любви, которое я испытываю в это жизни каждый день. Очень странно, что я его тоже куда-то задвигала в повседневной суматохе бытия. Стало спокойно и радостно, от того, что в этой жизни мне посчастливилось быть мамой, проживать это целительное чувство здесь и сейчас, каждый мой день, всю свою жизнь.
Я поставила чайник, ребятня резвились со своими новыми игрушками, накануне мной купленными. Они не замечали никаких перемен в моем взгляде или улыбке. А может и замечали, просто не оценивали, как это привык делать наш взрослый ум. Состояние радости и наполненности их мамы, от того, что она дома их вполне устраивало и они просто радостно играли. Я сделала глубокий вдох, постояла еще немного, наблюдая за ними и налила себе чай. Вспомнила еще один совет Анны, про то, что нужно бы всё это записать, иначе всё можно забыть. Я схватила тетрадку и стала писать, тезисно, описывая все сцены по 3-4 предложения. Получался какой-то сухой конспект, но для меня важно было законспектировать, всё то, что я пережила в квартире Ани. Чтоб это не утерять в повседневной московской суете и возвращаться к этим новым, давно забытым и естественным чувствам, прочитав однажды и пережить это еще и еще раз. Еще одно обещание мелькнуло у меня в голове, про то, что мне нужно «загуглить» этого человека по ключевой фразе «французский философ вдовец, конца 18 века». Ну что ж, проверить стоило. Я быстро забила ключевую фразу в строке поиска без какой-либо надежды найти единую и целостную информацию из моих видений. Когда я увидела портрет Вольтера, сказать, что я была удивлена, пожалуй, не сказать ничего. На меня смотрел из телефона тот самый человек, из моих видений, с теми же серыми глазами и длинным носом, в парике. Когда я стала изучать его биографию в Википедии по фотографиям его замка в Сирей всё стало настолько сюрреалистичным, как будто кто-то написал эту историю по моему, прожитому сюжету несколько часов назад! Из монумента самого Вольтера на меня смотрело знакомое и родное лицо. Это было невероятно, так же как и тот замок, с теми окнами, садом, который был в моей регрессии. Как такое могло произойти?! К моему стыду, я раньше не знала, что Вольтер – это философ. Конечно, я слышала это имя, но думала, что это композитор. Отсюда все совпадения в биографии и картины возлюбленной Эмилии, которую я видела в зале с камином, были настолько ошеломляющим открытием для меня, что я сразу же поделилась этой информацией с Анной. На что она мне ответила, что так и подумала про этого философа. Это было ошеломляющее открытие. Непостижимое моему уму. В голове крутился вопрос – «кто написал эту историю в интернете из моей медитации пока я ехала домой?»
Эпилог
И вот в жизни своей теперешней я вспомнила эти глаза отца. Я знаю этого человека и слава Богу мы с ним поддерживаем общение. Недавно у нас пропала связь. Когда же она восстановилась, то он мне написал теплые слова о своей грусти. Что он скучал и очень рад нашему общению вновь. А это слышать и читать дорогого стоит от этого человека. Довольно сдержанного, гордого, достойного, человека с глазами отца. Я его очень ценю и люблю.
Вольтер при своей жизни отрекся от отца, который пророчил ему карьеру адвоката. Мне очень сложно не повторять действий из своих прошлых воплощений, так как по памяти духа мы неосознанно повторяем свои ошибки. В индуизме, как и в буддизме это называется сансарой. То есть проще говоря, это повторяющиеся непроработанные действия по кругу из одного воплощения в другое. И для меня это великий дар небес, разомкнуть этот круг сансары в этом воплощении. Скажу честно, это нелегко. Гордыня, эго, узкомыслие, упрямство, ожидание результатов тут играют в маракасы и хороводят со мной. Всё мое «здравое» сознание, то есть ум, говорит мне, заканчивать это общение и перелистнуть страницу. Так ведь мы делали всегда, отрекались от отца в этой жизни (я с ним так и не успела проститься, когда он умирал). Отрекались от отца в том воплощении, мы ведь умнее (тут Мы – это Я и мой Ум). Так чего тебе с этого общения, с этой тупиковой ситуации? Но в душе, или в сердце, некоторые еще это называют на подсознании я понимаю, что прекращать общение означает оторвать от себя часть тела. Нет, конечно же я буду функционировать и дальше, но это будет больно, будет не от сердца. Такие противоречия я испытываю ежедневно. Это мой путь.
Что касается матери, она искренне радовалась моими способностям. Восхищалась мной, гордилась и любила. Я это чувствовал всегда, и она это знала. Я не всегда выражал эти чувства, чтоб не показаться слишком чувствительным сыном для своего отца.
Всем своим телом и ощущениями из своей жизни я почувствовала в ней своего сына. Это мой старший сын. Светленький мальчишка, с очень тонкой душой, который чувствует меня на расстоянии. И так же благодарю Вселенную, что имею великое счастье ощущать полную и светлую любовь в своей жизни. А также делиться ей чаще. Проявлять больше внимания и ласки. Это очень благотворно повлияет на нашу жизнь.
Переживать утрату такой сильной любви было очень непростым моментом. Я хотела, чтоб быстрее закончилось это погружение. Настолько эти чувства овладевали моим подсознанием и телом, будто я сама переживала утрату любимого человека. После этого ключевого момента грусть для этого человека казалась таким знакомым соратником. Словно старшая сестра, или неотъемлемая часть его жизни. От этого он казался всегда раздражительным, вспыльчивым, всегда гудела голова. Он отталкивал от себя людей, которые хотели выразить ему сострадание, лишь усугубляя при этом ситуация. Потому что жизнь напоминала после этого случая смену отвлеченности на деятельность от реальности в скорби. Как позже написал Вольтер: «Это половинка меня, моя душа, которую я знал с колыбели…»
После встречи с отцом я успокоилась. Мне было очень трудно нести этот рюкзак с кирпичами под названием вина целый год. Да и еще в такой сложный период своей жизни.
Я не могу до сих пор поверить, что была таким выдающимся человеком того времени. Это так же сложно, как увидеть свои ресницы, когда смотришь на что-либо, но они есть. И это воплощение тоже было. Он мне передал огромный кованный сундук своих научных трудов в виде личных качеств. Этот сильный внутренний стержень, силу характера, великую веру в свои убеждения, целеустремленность, свободу выражения, конструктивный и аналитический ум. В минуты сомнений в своей силы или правоты, я вспоминаю об этом великом воплощении. Мне это придает сил. Будучи женщиной, я чувствую себя свободолюбивым и целеустремленным человеком. Но я так же и мать. Познаю счастье материнства и безграничную любовь к своим детям.
Для чего еще мне нужен был этот опыт? Для исцеления непроработанных долгов из того воплощения в этой жизни. Ведь эти кармические долги тянутся из воплощения в воплощение, как переписка невыполненных задач в ежедневнике. Остается память души, мы бессознательно тащим этот рюкзак камней на протяжении многих столетий. И это великое благо, что есть такая возможность хоть немного погрузиться в те миры, где мы были, заглянуть в замочную щель, для осознания тех поступков и выполнения незавершенных долгов. Только так мы можем вырваться из круговорота сансары. Память моей души всегда мне подсказывала, что можно и нужно жить в более благоприятных условиях, жить среди красивых вещей в виде архитектурных сооружений, интерьерных вещей, в гармонии с природой. И это абсолютно моя история!
Я никогда больше не буду предавать свою свободу выражения, свои убеждения. Буду нести в этот мир пользу для людей. Всё-таки я всегда чувствовала, что моё переназначение – это философия, учение, научные исследования.
И это даёт огромную мотивацию в моей жизни. Я сто раз подумаю, прежде чем соберусь предать себя: «А Вольтер бы так поступил?»
Проживания
Я уже не помню, как добралась до дома, но я помню, то радостное чувство, с которым я ехала к своим детям. Такое проживание стало для меня тоже, чем-то давно забытым и где-то утерянным. Проживание чувства радости от материнства. Когда я зашла в квартиру, где с радостью кинулись встречать меня на перегонки два замечательных мальчишки. Я обняла их головки, уткнулась в ним и вдохнула полной грудью этот сладкий и родной запах с благодарность и трепетом. Это невероятное чувство радости, от того, что они встречают меня каждый день — вот так просто, просто потому что я есть. Это, пожалуй, самое истинное чувство любви, которое я испытываю в это жизни каждый день. Очень странно, что я его тоже куда-то задвигала в повседневной суматохе бытия. Стало спокойно и радостно, от того, что в этой жизни мне посчастливилось быть мамой, проживать это целительное чувство здесь и сейчас, каждый мой день, всю свою жизнь.
Я поставила чайник, ребятня резвились со своими новыми игрушками, накануне мной купленными. Они не замечали никаких перемен в моем взгляде или улыбке. А может и замечали, просто не оценивали, как это привык делать наш взрослый ум. Состояние радости и наполненности их мамы, от того, что она дома их вполне устраивало и они просто радостно играли. Я сделала глубокий вдох, постояла еще немного, наблюдая за ними и налила себе чай. Вспомнила еще один совет Анны, про то, что нужно бы всё это записать, иначе всё можно забыть. Я схватила тетрадку и стала писать, тезисно, описывая все сцены по 3-4 предложения. Получался какой-то сухой конспект, но для меня важно было законспектировать, всё то, что я пережила в квартире Ани. Чтоб это не утерять в повседневной московской суете и возвращаться к этим новым, давно забытым и естественным чувствам, прочитав однажды и пережить это еще и еще раз. Еще одно обещание мелькнуло у меня в голове, про то, что мне нужно «загуглить» этого человека по ключевой фразе «французский философ вдовец, конца 18 века». Ну что ж, проверить стоило. Я быстро забила ключевую фразу в строке поиска без какой-либо надежды найти единую и целостную информацию из моих видений. Когда я увидела портрет Вольтера, сказать, что я была удивлена, пожалуй, не сказать ничего. На меня смотрел из телефона тот самый человек, из моих видений, с теми же серыми глазами и длинным носом, в парике. Когда я стала изучать его биографию в Википедии по фотографиям его замка в Сирей всё стало настолько сюрреалистичным, как будто кто-то написал эту историю по моему, прожитому сюжету несколько часов назад! Из монумента самого Вольтера на меня смотрело знакомое и родное лицо. Это было невероятно, так же как и тот замок, с теми окнами, садом, который был в моей регрессии. Как такое могло произойти?! К моему стыду, я раньше не знала, что Вольтер – это философ. Конечно, я слышала это имя, но думала, что это композитор. Отсюда все совпадения в биографии и картины возлюбленной Эмилии, которую я видела в зале с камином, были настолько ошеломляющим открытием для меня, что я сразу же поделилась этой информацией с Анной. На что она мне ответила, что так и подумала про этого философа. Это было ошеломляющее открытие. Непостижимое моему уму. В голове крутился вопрос – «кто написал эту историю в интернете из моей медитации пока я ехала домой?»
Эпилог
И вот в жизни своей теперешней я вспомнила эти глаза отца. Я знаю этого человека и слава Богу мы с ним поддерживаем общение. Недавно у нас пропала связь. Когда же она восстановилась, то он мне написал теплые слова о своей грусти. Что он скучал и очень рад нашему общению вновь. А это слышать и читать дорогого стоит от этого человека. Довольно сдержанного, гордого, достойного, человека с глазами отца. Я его очень ценю и люблю.
Вольтер при своей жизни отрекся от отца, который пророчил ему карьеру адвоката. Мне очень сложно не повторять действий из своих прошлых воплощений, так как по памяти духа мы неосознанно повторяем свои ошибки. В индуизме, как и в буддизме это называется сансарой. То есть проще говоря, это повторяющиеся непроработанные действия по кругу из одного воплощения в другое. И для меня это великий дар небес, разомкнуть этот круг сансары в этом воплощении. Скажу честно, это нелегко. Гордыня, эго, узкомыслие, упрямство, ожидание результатов тут играют в маракасы и хороводят со мной. Всё мое «здравое» сознание, то есть ум, говорит мне, заканчивать это общение и перелистнуть страницу. Так ведь мы делали всегда, отрекались от отца в этой жизни (я с ним так и не успела проститься, когда он умирал). Отрекались от отца в том воплощении, мы ведь умнее (тут Мы – это Я и мой Ум). Так чего тебе с этого общения, с этой тупиковой ситуации? Но в душе, или в сердце, некоторые еще это называют на подсознании я понимаю, что прекращать общение означает оторвать от себя часть тела. Нет, конечно же я буду функционировать и дальше, но это будет больно, будет не от сердца. Такие противоречия я испытываю ежедневно. Это мой путь.
Что касается матери, она искренне радовалась моими способностям. Восхищалась мной, гордилась и любила. Я это чувствовал всегда, и она это знала. Я не всегда выражал эти чувства, чтоб не показаться слишком чувствительным сыном для своего отца.
Всем своим телом и ощущениями из своей жизни я почувствовала в ней своего сына. Это мой старший сын. Светленький мальчишка, с очень тонкой душой, который чувствует меня на расстоянии. И так же благодарю Вселенную, что имею великое счастье ощущать полную и светлую любовь в своей жизни. А также делиться ей чаще. Проявлять больше внимания и ласки. Это очень благотворно повлияет на нашу жизнь.
Переживать утрату такой сильной любви было очень непростым моментом. Я хотела, чтоб быстрее закончилось это погружение. Настолько эти чувства овладевали моим подсознанием и телом, будто я сама переживала утрату любимого человека. После этого ключевого момента грусть для этого человека казалась таким знакомым соратником. Словно старшая сестра, или неотъемлемая часть его жизни. От этого он казался всегда раздражительным, вспыльчивым, всегда гудела голова. Он отталкивал от себя людей, которые хотели выразить ему сострадание, лишь усугубляя при этом ситуация. Потому что жизнь напоминала после этого случая смену отвлеченности на деятельность от реальности в скорби. Как позже написал Вольтер: «Это половинка меня, моя душа, которую я знал с колыбели…»
После встречи с отцом я успокоилась. Мне было очень трудно нести этот рюкзак с кирпичами под названием вина целый год. Да и еще в такой сложный период своей жизни.
Я не могу до сих пор поверить, что была таким выдающимся человеком того времени. Это так же сложно, как увидеть свои ресницы, когда смотришь на что-либо, но они есть. И это воплощение тоже было. Он мне передал огромный кованный сундук своих научных трудов в виде личных качеств. Этот сильный внутренний стержень, силу характера, великую веру в свои убеждения, целеустремленность, свободу выражения, конструктивный и аналитический ум. В минуты сомнений в своей силы или правоты, я вспоминаю об этом великом воплощении. Мне это придает сил. Будучи женщиной, я чувствую себя свободолюбивым и целеустремленным человеком. Но я так же и мать. Познаю счастье материнства и безграничную любовь к своим детям.
Для чего еще мне нужен был этот опыт? Для исцеления непроработанных долгов из того воплощения в этой жизни. Ведь эти кармические долги тянутся из воплощения в воплощение, как переписка невыполненных задач в ежедневнике. Остается память души, мы бессознательно тащим этот рюкзак камней на протяжении многих столетий. И это великое благо, что есть такая возможность хоть немного погрузиться в те миры, где мы были, заглянуть в замочную щель, для осознания тех поступков и выполнения незавершенных долгов. Только так мы можем вырваться из круговорота сансары. Память моей души всегда мне подсказывала, что можно и нужно жить в более благоприятных условиях, жить среди красивых вещей в виде архитектурных сооружений, интерьерных вещей, в гармонии с природой. И это абсолютно моя история!
Я никогда больше не буду предавать свою свободу выражения, свои убеждения. Буду нести в этот мир пользу для людей. Всё-таки я всегда чувствовала, что моё переназначение – это философия, учение, научные исследования.
И это даёт огромную мотивацию в моей жизни. Я сто раз подумаю, прежде чем соберусь предать себя: «А Вольтер бы так поступил?»
